Где-то в середине 1980-х свод потолка Театра ЧТЗ украсили росписями. На лесах работал Константин Фокин — преподаватель ЧГИК, автор монументальной росписи в фойе театрального корпуса вуза, талантливый художник и бунтарь. Рисунки на театральном потолке — одна из его первых (и единственно сохранившихся) работ в Челябинске после учебы в «Мухе».
Так что если вы вдруг окажетесь в Театре ЧТЗ случайно или приедете на премьеру драмтеатра им. Наума Орлова — не толпитесь в холле, там совершенная скукота. Идите сразу в зал и задирайте голову. Тут вас ждет прелюдия к спектаклю — вольные и фривольные размышления о религии, космосе, героях и мифах в самых ярких красках. Удовольствие получите гарантированно!
Запутались, при чем здесь Театр ЧТЗ? В столетнем здании драмтеатра стартовал капитальный ремонт — закрыты обе сцены, фойе и гардероб. Так что в последние пару месяцев театр свои спектакли играет на всех доступных городских площадках.
С премьерой «Дон Жуан. Любовь к геометрии» вышло сложно: спектакль пришлось адаптировать под новую сцену. Да еще и с главным героем не сразу все сложилось: артист Михаил Зузнев распечатки роли получил буквально в мае!
Двое суток части спектакля гоняли по новой сцене, чтобы сложить в комедию, когда-то задуманную Максом Фришем и поставленную приглашенным режиссером из Санкт-Петербурга Николаем Реутовым. Официальная премьера — 16 июня, а мы смотрели репетицию 14-го, когда происходящее только-только свели воедино.
— И все-таки комедия? — спрашиваю я режиссера и артистов разом.
— Знаете, это как с фильмами Георгия Данелии, — улыбается Михаил Зузнев. — Они ведь все комедии, но почему-то после просмотра тебе как-то не по себе.
«А для меня и „Чайка“ чеховская тоже комедия. Там в финале Константин Гаврилович ***. Смешно же! Бог всегда смеется над нами и как бы говорит: как вам такая моя интерпретация жизни?» — хмыкает Николай Реутов.
*** (Тут мы вынуждены убрать глагол, который констатирует, что сделал герой пьесы Чехова. Этого от нас требуют недавние поправки в закон о СМИ. Но мы надеемся, что вы читали «Чайку» в школе и помните, чем дело кончилось, — прим. ред)
И поясняет, что Дон Жуан его спектакля, как и герой произведения Фриша, — замечательный человек, который задает себе вопросы и мучается ими. История совсем не про любовные похождения. Вопросы тут ставятся более жесткие и сложные. И путь у Дон Жуана непростой. И именно это режиссеру и нравится. Даже финал, который ну никак на комедию не тянет.
— Так складывается, так жизнь нами вертит. Поэтому этот «Дон Жуан» — комедия. Мы хотим одного, а получаем… Человек предполагает, а Бог располагает, — подытоживает режиссер.
В карманах сцены суета — все готовятся к репетиции. Выбирают очки, меняют пиджаки.
— Снимите этот кошмар с Дона Диего, он в этих очках какой-то Дон Базилио. Были же нормальные очки еще вчера, в которых было видно его глаза. А Командор? У него были отличные смешные очки, а сейчас что? — кричит режиссер.
— Были комичные очки, эти лучше, — отвечают со сцены.
— А ты думаешь, у тебя не комичный персонаж?! — парирует режиссер.
Когда очки для карнавала выбраны, собраны рассыпавшиеся листы световых схем, а за кулисами крикнули «Готовы!», начался первый из прогонов спектакля.
Отец Дон Жуана и отец Донны Анны обсуждают брак своих детей
Напомнить вам сюжет? Писатель Макс Фриш скроил свою историю из классической легенды и сложного вопроса: «А можно ли жить наперекор всему?». Так что его Дон Жуан — это симпатичный юноша, влюбленный в точную науку геометрию и шахматы. Наверное, потому, что там все честно, понятно и по правилам. Но жизнь вокруг оказывается сильнее. Парня решают женить (по возрасту положено). Девушки на него вешаются буквально сами, а случайные оскорбленные соперники на редкость неудачливы — все как один напарываются на шпагу Дон Жуана.
Измученный, он пытается обменять свою судьбу ловеласа на тихую монастырскую келью с шахматной доской и видом на горы. Но даже после эффектной сцены схождения в ад Дон Жуан оказывается пленником влюбленной в него девушки. В итоге он живет с женой в роскошном замке, кисло улыбается на ее «у нас будет ребенок» и обреченно желает любимой приятного аппетита за ужином.
Вот так выглядит счастливая семейная жизнь Дон Жуана
Декорации решены лаконично. Тут несколько мобильных задников, которые скрывают от зрителей происходящее на арьерсцене, серые стены и длинная палка пронзительного светильника, который падает с колосников и безжалостно рубит пространство происходящего тогда, когда это нужно режиссеру. Просто, эффектно и со вкусом.
Действие Фриша происходит в «эпоху красивых костюмов» — такую пометку оставил автор во вступлении. Но режиссер Николай Реутов решил поступить иначе.
«У нас костюмы, можно сказать, современные. Но я не переносил намеренно действие прямо „сегодня“. Тогда пришлось бы их одевать в адидасы и шорты. Герои в обычных партикулярных костюмах. Но есть и фантазийные решения. У меня совершенно замечательные художники: сценограф Анвар Гумаров, Наталья Дружкова отвечает за костюмы. Я не в первый раз с ними работаю. Могу даже назвать их соавторами этого спектакля. У них потрясающий тонкий вкус, и они всегда знают, что мне нужно», — подчеркивает Николай Реутов.
Наверное, поэтому Дон Жуан на сцене премьерного спектакля слегка небрежен. Свободные брюки, рубашка, светлый пиджак. Это не герой-любовник, одетый с иголочки. Это обычный человек, который хочет жить так, как хочется. И не понимает, почему не получается, и бежит туда, где знает, чего хочет. Сложно.
Каждый из персонажей раскрыт в своей личной драме: в страстях, молитвах, нравственных идеалах — Дон Диего, Родриго, отец Дон Жуана. И как ловко режиссер подчеркивает боль и несвободу каждого из участников действия — репликой, жестом, снисходительной ухмылкой, шляпой. Даже неловким танцем, который в спектакле обязательно будет. Хотя бы потому, что Николай Реутов не просто театральный режиссер, но еще и балетмейстер.
Эта душная реальность разворачивается на сцене два с лишним часа. Кажется, в какой-то момент можно позавидовать героям, чьи нравственные идеалы не сошлись и прихлопнули персонажа грузом бытия. Быстрая и чистая смерть! А под конец в вас и вовсе проснется жалость. Может, не к Дон Жуану, а к любому человеку, который, конечно, может жить так, как хочется. Но будет жить так, как положено.
Чем дело кончится? Пожалуй, лучше режиссера сейчас никто не скажет:
«Я надеюсь, что найдется в зале пара-тройка людей, которые посмотрят и задумаются: имеет человек право на свое мнение, может ли его высказывать и насколько ценна эта жизнь? Это не значит, что зрители должны выйти с каким-то решением. Но сам импульс к размышлению — уже победа. Подумать, прочувствовать, сформулировать вопросы. Я ведь не один в этом мире себе подобные вопросы задаю, а?»