Зрители оглядывались по сторонам, фотографировались в ложах, активно пользовались подсказками администраторов зала и с любопытством заглядывали в пустую оркестровую яму. Я все это видела, потому что сидела как раз в яме, среди пюпитров. Билеты на премьеру приглашенного режиссера Дмитрия Астрахана были проданы почти все, свободными оставались несколько стульев на балконе. Не сказать, что новая площадка стала для драмтеатра «доходным местом», по количеству кресел залы близки. Зато, кажется, со светом, акустикой и декорациями монтажной группе работать было не сложно.



Режиссер Дмитрий Астрахан с классикой работает смело, размашисто, крупными и сочными мазками, практически без полутонов. Он не тащит действие в XXI век, не бросает Жадова в круги ада Данте (где там взяточники парились?) и не подменяет мужчин женщинами. Островский, по мнению режиссера, и без того звучит современно.

Из неожиданного — мелодия шарманщика, которая дергает в памяти за хвост что-то добро-советское, вроде вальса из «Берегись автомобиля». И живой шпиц. Роль свою собачка выполнила превосходно: терпела любые руки, не моргнув глазом, и щурилась лишь на слишком яркий свет. Наверное, ей пообещали в финале сахарную косточку. Шпица со сцены унесли достаточно быстро. А вот тявканье, особенно из уст ретивых чиновников, осталось.



Разъехались полы занавеса, и царственные интерьеры театра оперы и балета дополнили сценические декорации. Художнику осталось лишь расставить книжки-планшеты, имитирующие фасады богатых домов со множеством стрельчатых окон, размазать звездное небо по заднику и добавить единственный фонарь, с коим будет обниматься подвыпивший Жадов. И готов типичный русский городок без названия и времени.



А дальше без платка смотреть просто невозможно. Происходящее на сцене напоминает эстрадное сатирическое шоу — лоснящиеся лица, блестящие сюртуки и платья, утрированный хохот, грохот и крик. Астрахан не просто сохранил язык Островского, а, кажется, кое-где переборщил со словоерсами. И актеры в этих оборотах живут с наслаждением, разбрасывают направо и налево, сдабривают слюной, пОтом и улыбками.



Каждый из персонажей выкручен «на максималках». С каким рвением Белогубов (Михаил Зузнев) лобызает ручку (и не жены, а Юсова), достает платком соплю из носа, лебезит перед власть имущими. Кажется, у него даже пальцы подобострастно дрожат и выгибаются. А как истово усерден в своих убеждениях Жадов (Андрей Суворов), как ерошит он волосы, как висит на нем худощавый пиджак? Или вот маменька Кукушкина (Алла Несова) — стоит подбоченясь, вихляет юбками перед Юсовым, а в момент истерики и крика над сценой взлетает облачко еле заметных брызг слюны. А Юсов (Владислав Каченда)? Ни один гример не сделает такое натурально красное лицо, полное возмущения и алкогольного восторга.



Герои пьесы настолько отвратительно подробно вырисованы, что хочется утереться салфетками и сделать вид, что эта Россия к нам никакого отношения не имеет. Эмоционально актеры драмтеатра им. Наума Орлова отыгрывают на двести процентов, браво!

Астрахан при этом не забывает гнуть свою линию — все это чиновничество въелось глубоко в души, и нет никакого просвета, выхода и надежды. Пусть вас не смущает мнимый хеппи-энд пьесы. Вся правда, она в короткой и жалкой фразе, которую Жадов говорит в конце первого акта. Вы, может, даже не услышите это тонкое, обреченное «зачем же нас учили». Потому что, в отличие от всех остальных реплик, эта — не брошена в зал, не плюнута в лицо. Слова эти обреченно уползают за Жадовым в темноту мизансцены, словно шар на цепи кандалов.



«Доходное место» в окантовке Дмитрия Астрахана — очень подробная картинка русской жизни. И даже слишком классическое изложение классического же текста. Пожалуй, это можно назвать традиционным русским театром, где вечные русские же темы пересыпаны ворохом потрепанных шуток, с которых даже пыль смахивать не потребовалось.

Посмотрите на обивку стульев и вспомните, как ходили на днях в заштатное казенное учреждение. Там ведь тоже платок не помешает — смахивать слезы, утирать пот и прятать в уголках рта угодливое «с».