«Прекрасное Далеко». Д. Привалов.
Совместный проект Челябинского академического театра драмы имени Наума Орлова и Челябинского театра современного танца.
Режиссер Марина Глуховская, хореограф Ольга Пона, художник Юрий Наместников
…Знание умножает скорбь, теперь я понимаю это совершенно точно.
Видел челябинское «Прекрасное Далеко» дважды: рабочий прогон за несколько дней до премьеры и готовый спектакль через пару недель после нее. Он не сильно изменился: просто наигрался, стал стройнее и гармоничнее, молодые актеры (кто-то из них впервые получил большую роль) начали обретать сценическую уверенность и свободу.
Изменились мои знания о том, что сопутствовало этому спектаклю. На прогоне думалось, как правильно и мудро выстроила сезон (второй на посту главного режиссера Челябинской драмы) Марина Глуховская. Пять премьер дали работу всем актерским поколениям труппы. Бенефисные роли народным артистам (Борис Петров сыграл Казанову в цветаевской пьесе, Валентина Качурина — главную героиню драмы «Последняя любовь» по мотивам рассказа Исаака Башевиса-Зингера) и "Баба Шанель«женскому ансамблю. «Камень» Мариуса фон Майенбурга на малой сцене (это постановка Глуховской) вернул в театр давно забытую здесь интеллектуальную драму (и интеллигентную публику) и поразил главной героиней — Витой актрисы Татьяны Каменевой. А в «Прекрасном Далеко» на сцене были те, кому, хотелось верить, предстоит стать будущим Челябинской драмы. Именно эти молодые актеры смогли вполне убедительно освоить ту пластическую партитуру, что предложила им и виртуозам contemporarydance из своей труппы хореограф Ольга Пона, петь, кувыркаться на перекладинах затейливой конструкции, придуманной художником Юрием Наместниковым (каркас чего-то значительного, что не достроено и никогда уже не будет достроено), заставлять замирать зрительный зал во время исповедальных монологов (писем вслух) своих героев. Они были искренними, беззащитными, очень сегодняшними, и хотелось верить, что на встречу с ними в этот зал потянется молодая публика (в том числе и та, что собирается на спектаклях Челябинского театра современного танца, а у коллектива Ольги Пона —самые продвинутые и живописные зрители в городе). В общем, казалось, что впереди нас ждет только радость, а Челябинская драма наконец-то выходит из периода застоя, склок и скандальных собраний, на которые в последние лет семь-восемь тратилось куда больше «творческой» энергии, чем на спектакли.
Придя на спектакль второй раз, я уже знал, что несколькими днями ранее на сборе труппы Марина Глуховская объявила о своей отставке. Доработает сезон, свозит «Камень» на «Ново-Сибирский транзит» (впервые за многие годы театр приглашен на престижный фестиваль) и уйдет. Правда, пока еще не теряет надежд поставить в Челябинской драме пьесу американца Нило Круза «Анна в тропиках» (о работе над ней мечтает Борис Николаевич Петров), но надежды эти все призрачней. Что стало последней каплей — безобразный пьяный скандал, устроенный на банкете по случаю премьеры актером, не занятым в «Прекрасном Далеко» (он почему-то счел нужным высказать режиссеру и коллегам свое мнение об их искусстве самым похабным образом), нулевая реакция администрации театра на этот поступок, худсовет, где звучали рассуждения о том, что «мы — не Европа» (эта фраза, кажется, становится главной в лексиконе всех борцов за «устои и традиции»), нам нужны не сомнительные эксперименты, а «комедии для пролетариата» и «современная советская классика» (!), — не суть важно. Все вместе, пожалуй. Плюс полная отстраненность от ситуации так называемой культурной власти, просто наблюдающей со стороны, кого съедят на этот раз. Съели главного режиссера, безусловный профессионализм и порядочность которой оказались не дополнены талантами укротительницы тигров и умелой переговорщицы с властью. А в Челябинской драме без этого, наверное, уже не выжить.
Грустно было думать обо всем этом, уже второй раз наблюдая пролог спектакля, где танцовщики Ольги Пона занимались тем, чего лучше них никто не умеет, превращая пластические экзерсисы вокруг самых бытовых предметов (каких-то гигантских катушек, кастрюль, поддонов…) в завораживающий и мистический балет о жизни (или нежизни) без начала и конца, зависшей во времени и пространстве, тягучей, томительной, со всполохами безнадежных надежд и бессильной тоски. Эта человеческая масса (с появлением драматических актеров она обрела голос, точнее, голоса) вдруг напомнила биомассу из ленты Алексея Германа «Трудно быть богом» — и картинкой, и внутренним наполнением. Хотя взгляд создателей челябинского спектакля на человека все же менее безжалостный.
«Прекрасное Далеко», все события которого происходят на «том свете», а все персонажи — ангелы, с именами и без, — ранняя пьеса Данилы Привалова (пьесы зрелые и поздние у него, надеюсь, еще впереди). Как это часто бывает с ранними пьесами, в чем-то подражательная (пусть неосознанно). На мой взгляд, здесь можно найти параллели и с «Нашим городком» Торнтона Уайлдера (тот же взгляд на земную жизнь из небытия, полный боли и ностальгии), и с «На дне» Максима Горького (есть и «потусторонняя» ночлежка, и сходный расклад типажей, и своя драма идей в столкновениях-диалогах, пусть и не с такой глубиной и страстью). Много чего есть, каждый режиссер из этого не вполне гармоничного набора волен выбрать свое. Марина Глуховская ставит про жизнь, которая есть только здесь и сейчас, про легкое дыхание и клейкие листочки, любовь и тоску о любви, бесценность каждого мгновения и знание того, что эти мгновения конечны. Пока они длятся, человек — это звучит. А ангел, а жизнь вечная? Про жизнь вечную мы ничего не знаем, а вот про эту — теплую, бесценную, конечную…
Человек (ну пусть ангел) звучит в этом спектакле в самом буквальном смысле. Как и во многих спектаклях Марины Глуховской (магнитогорский «Бег», к примеру, или тот же челябинский «Камень»), действие сопровождают песни. Любовные, свадебные, военные, тюремные, городские романсы, часто грустные, но иногда очень веселые. Поют сами актеры (лучше других, пожалуй, Алла Несова, но вообще-то все звучат заразительно и эмоционально точно), в записи — Ирина Богушевская и Юрий Шевчук. Иногда кажется, что эти песенные эпизоды (да еще и сопровождаемые пластической картинкой) дробят действие на череду своеобразных сценических клипов, но, думается, со временем (если ему дадут это время, конечно) спектакль еще обретет непрерывность внятно и страстно рассказанной истории.
Тем более что внятность личной истории уже есть почти у каждого действующего лица. У каждого есть право на монолог (письмо с «того света» на этот), и актеры, большая часть из которых дебютанты, с ними справляются. Вместе с героем Дмитрия Писарева (снайпер Вася) зал проваливается в щемящую паузу после фразы «А мама умерла, когда меня убили». Тоску о неведомой любви в своей Марусе в разных составах играют Екатерина Девятова и Ксения Горшкова (в первой больше экспрессии и непосредственности, во второй — лиризма). Есть еще беспокойный Тоха (Александр Бауэр или Бари Салимов) и надежный Серега (Михаил Зузнев или Иван Грачев). Есть старшие: тетя Таня Аллы Несовой, всеобщая мать с ее зрелостью, опытом и горьким знанием жизни, и Саныч Владимира Зайцева, отец-командир, а точнее, просто отец, почти заменяющий Бога-отца, в которого в этом квазираю не очень-то верят. Все вместе они играют компанию, человеческое сообщество, в котором тепло. Им тепло друг с другом на сцене, а нам с ними — в зрительном зале.
Разумеется, говорю только о личных ощущениях. Было заметно, что в зале немало публики, спектакль не принимающей, были уходившие по ходу действия — в основном, дамы среднего возраста и старше, вообще-то основной зрительский контингент сегодняшней Челябинской драмы. Им, конечно, привычнее что-то другое, и в репертуаре театра этого другого вполне достаточно. Но вот на том втором спектакле, где я был, собралась и совершенно необычная для этого зала аудитория: участники блогерского показа (раньше блогеры появлялись в Челябинской драме не чаще, чем Татьяна Доронина в Театре. doc). Вот им было интересно, они после спектакля битком забили зал театрального музея, говорили долго и заинтересованно. Что сможет предложить им театр в следующий раз? «Комедии для пролетариата» и «современную советскую классику»?
…Двухлетка Марины Глуховской в Челябинской драме завершается (кроме «Камня» и «Прекрасного Далеко» она поставила здесь еще спорную, но незаурядную «Вассу Железнову»). Будущее этого театра опять в тумане (в который раз за последнее десятилетие). И лично я уже не вижу выхода, и у меня нет слов для оптимистичного финала этих заметок. Подождем, посмотрим. А Марине Витальевне спасибо и удачи в другом месте. Там, где нас нет.
